Диафильм Гадкий утёнок. 1981 г.

Производство студии "Диафильм".
Ганс Христиан Андерсон.
Рисунки Г. Портнягиной.
Сценарий Е. Шаровой.
Худ. редактор В. Дугин.
Редактор Г. Витухновская.
Стояло лето. На солнечном припёке лежала старая усадьба, окружённая канавами с водой. От самой ограды до воды рос лопух.
В чаще лопуха молодая утка высиживала птенцов. Сидела она уже давно, и ей это порядком надоело.
Наконец яичные скорлупки затрещали. «Пи-и! Пи-и!» — послышалось из них, и утята высунули головки из скорлупок.
Они заторопились выкарабкаться на волю и стали осматриваться и разглядывать зелёные листья лопуха. «Как мир велик!» — сказали утята.
— Ну, вы все здесь? — спросила мать. — Ах нет, не все. Самое большое яйцо целёхонько. Да когда же это, наконец, кончится?
И она опять уселась. «Как дела?» — спросила, заглянув к ней, старая утка. «Да вот ещё одно яйцо осталось. Сижу, сижу, а оно не лопается». — «Дай я посмотрю на него. Ну, так и есть! Индюшечье! Брось ты его!»
Но молодая утка не бросила яйцо, и вскоре оно треснуло. Раздалось: «Пи-и!.. Пи-и!..» — и появился огромный некрасивый птенец. «Ужасно велик!» — крякнула утка. — И ничуть не похож на остальных. Неужели индюшонок?»
На другой день утка привела всю свою семью к канаве. Бултых! Утка шлёпнулась в воду. «За мной!» — крякнула она утятам.
Утята один за другим посыпались в воду и весело поплыли. Безобразный серый утёнок не отставал от других.
— Какой же он индюшонок? Нет, это мой родной сын! Ишь, как славно гребёт лапками… И право же, недурен собой, надо только присмотреться к нему… Ну, скорей, скорей! Сейчас отправимся на птичий двор. Я буду вводить вас в общество.
Вскоре утка с утятами добралось до птичьего двора. Ну и шум тут стоял, ну и гам! «Крякните и поклонитесь вон той старой утке», — приказала мать утятам. Утята поклонились и крякнули.
Но другие утки были недовольны: «Ещё целая орава! А один-то безобразный! Нет, этого мы не примем!» А индейский петух сердито залопотал и налился кровью.
Обитатели птичьего двора невзлюбили безобразного утёнка. Его клевали, толкали и осыпали насмешками.
Бедный утёнок просто не знал, что ему делать, и проводил дни в дальнем углу двора.
Все гнали беднягу. Даже братья и сестры сердито кричали на него: «Хоть бы тебя утащила кошка, урод несчастный». А мать добавляла: «Глаза бы мои тебя не видели!»
И вот однажды утёнок перебежал двор и перескочил через изгородь.
Маленькие птички испуганно выпорхнули из кустов. «Меня испугались — вот какой я безобразный!» — подумал утёнок.
Бедняга пустился бежать и бежал, пока не попал на большое болото, где жили дикие утки. «Ты кто такой?» — спросили они. Но утёнок только вертелся и раскланивался, как умел. «Вот безобразный», — сказали дикие утки.
Два дня он провёл на болоте. На третий явились дикие гусаки. «Слушай, дружище! — сказали они, — Ты такой безобразный, что даже нравишься нам. Хочешь полететь с нами?»
«Пиф! Пиф!» — раздалось вдруг над болотом, и оба гусака замертво упали в камыши. Охотники оцепили болото со всех сторон. По болоту шлёпали охотничьи собаки.
Бедный утёнок был ни жив ни мёртв от страха. И тут перед ним возникла собачья морда.
Шлёп, шлёп! Собака побежала дальше. «Пронесло! — перевёл дух утёнок, — Я так безобразен, что противен даже собаке».
К вечеру пальба стихла. Утёнок решился бежать. Но дул такой сильный ветер, что он еле-еле мог двигаться.
К ночи утёнок добрался до убогой избушки. Дверь висело криво, и можно было свободно проскользнуть в щель.
В избушке жила старушка с котом и курицей. Утром они заметили утёнка. Кот принялся мурлыкать, а курица кудахтать. Старушка сослепу приняла утёнка за утку и обрадовалась: «Теперь у меня будут утиные яйца!»
Утёнок забился в угол и сидел нахохлившись. Вспомнились ему свежий воздух и солнышко. Очень хотелось поплавать. И он сказал об этом курице.
«Ишь чего выдумал! — ответила она. — Это всё от безделья. Неси-ка лучше яйца или мурлычь, вот дурь-то и пройдёт! Спроси кота или нашу хозяйку, хочется ли им плавать и нырять?» — «Не понять вам меня, — вздохнул утёнок. — Лучше я уйду отсюда».
И утёнок ушёл. Он плавал и нырял, но все по-прежнему презирали его за уродливость.
Настала осень. Жёлтые листья опадали с деревьев, в небе нависли тяжёлые облака, из которых сыпалась снежная крупа. Плохо приходилось бедному утёнку.
Раз под вечер из-за кустов поднялась стая белоснежных птиц с длинными гибкими шеями. Они закричали странными голосами, взмахнули крыльями и полетели в тёплые края. Это были лебеди.
Бедного утёнка охватило волнение. Он завертелся на воде, вытянул шею и тоже испустил громкий странный крик. Утёнок не знал, как зовут этих птиц и куда они полетели, но крепко полюбил их.
А зима стояла холодная-прехолодная. Свободное от воды пространство всё уменьшалось. Утёнок без устали работал лапками, чтобы вода не замёрзла. Но вот он обессилел, приостановился и обмёрз…
Мимо проходил крестьянин. Он увидел утёнка, разбил своим деревянным башмаком лёд и понёс птицу домой.
В доме крестьянина беднягу отогрели.
Но однажды дети задумали поиграть с утёнком, а он вообразил, что они хотят обидеть его, и со страху шарахнулся прямо в миску с молоком.
Хозяйка всплеснула руками, а утёнок взлетел и угодил в кадку с маслом, а оттуда в бочонок с мукой. Ох, на что он стол похож!
Женщина кричала и гонялась за ним с щипцами для угля, а дети хохотали и визжали. Хорошо, что дверь была открыта: утёнок выбежал в неё и кинулся в кусты. Он долго лежал без движения.
Грустно было бы описывать все злоключения утенка за суровую зиму.
Но вот наступила весна. Утёнок выбрался из камышей, взмахнул крыльями и полетел.
Не успел он опомниться, как очутился в чудесном большом саду. Ах, как тут было хорошо, как пахло весной!
Вдруг из чащи тростника выплыли чудесные лебеди. «Поплыву-ка я к этим царственным птицам. Они, наверное, убьют меня за то, что я такой безобразный. Но это лучше, чем сносить шлепки уток и кур».
И он поплыл навстречу красавцам лебедям, а те тоже устремились к нему. «Убейте меня!» — сказал бедняга и опустил голову.
Но в чистой, как зеркало, воде он увидел своё отражение. Он был уже не безобразной серой птицей, а белым лебедем!
В сад прибежали дети. Они стали бросать лебедям хлебные крошки, а самый младший закричал: «Новый, новый! Он самый молодой и красивый!» И все дети захлопали в ладоши и стали приплясывать от радости.
А он ничуть не возгордился — доброе сердце не знает гордости. И вот крылья его зашумели, стройная шея выпрямилась, а из груди вырвался ликующий крик: «Мог ли я мечтать о таком счастье, когда был гадким утёнком!»
Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца.