82808
5
В красную зону коллег провожают, как на войну
Московскую ГКБ №15 им. Филатова переоборудовали под лечение пациентов с коронавирусом. 1315 коек, 543 врача, 741 медицинская сестра. За неделю количество пациентов с COVID-19 увеличилось с 25 до 282 человек, пневмония диагностирована у 661 пациента. Только 5 апреля в клинику поступило 215 больных. Кардиолог-реаниматолог больницы Ирина Ильенко рассказала «Правмиру» о 12-часовых сменах без перерывов, защите медперсонала от заражения и состоянии пациентов.
×
Я вхожу в больницу через посты охраны. Прохожу в шлюз, где мне измеряют температуру, выдают резиновые тапочки, новую пару носков, нательное белье.
Белье — синяя в белую полоску армейская пижама со звездой и надписью «Армия России». Почему такое? Потому что домашнее на себя не наденешь — запрещено, а достаточного количества своей униформы у больницы нет, что смогли найти, то и выдали. К всеобщей радости, пижама удобная.
На шею вешаю ключ от шкафчика. Сверху надеваю обмундирование: защитный комбинезон, бахилы, респиратор, очки, две пары перчаток.
Белье — синяя в белую полоску армейская пижама со звездой и надписью «Армия России». Почему такое? Потому что домашнее на себя не наденешь — запрещено, а достаточного количества своей униформы у больницы нет, что смогли найти, то и выдали. К всеобщей радости, пижама удобная.
На шею вешаю ключ от шкафчика. Сверху надеваю обмундирование: защитный комбинезон, бахилы, респиратор, очки, две пары перчаток.
Здесь зеленая зона заканчивается. Дальше — красная, из которой ничего выносить нельзя. И мои очередные 12 часов дежурства.
Когда тебя пускают в эту красную зону, каждый раз провожают как на войну: ну, удачи вам! Как будто можем не вернуться… Как из самолета в бесконечность: первый пошел, второй пошел… Главное – не забыть парашют.
Когда тебя пускают в эту красную зону, каждый раз провожают как на войну: ну, удачи вам! Как будто можем не вернуться… Как из самолета в бесконечность: первый пошел, второй пошел… Главное – не забыть парашют.
В «скафандрах» мы друг друга не узнаем
Мы друг друга в «скафандрах» этих не узнаем. Разве по походке или по габаритам, если они очень индивидуальны. И еще по глазам — их через маску видно.
Мне коллега на прошлом дежурстве на капюшоне комбинезона написала имя. А я про это забыла. Подходят консультанты и обращаются безошибочно. Я не знаю их. Удивилась. Пошла в КТ. Там ко мне снова — по имени. Удивилась опять, потому что одинаковые у всех скафандры — у санитарки, медсестры, хирурга, травматолога, кардиолога… Подхожу к зеркалу: в буквальном смысле на лбу красным маркером печатными буквами написано, кто я. Смешно…
Другому доктору зайца на спине нарисовали. Наша маленькая свобода, которую пока у нас никто не отнимал. Есть, конечно, и термобейджи, с фамилией, инициалами и указанием функционала, но они написаны мелким шрифтом, присматриваться надо. А так — понятно и местами даже забавно.
Мне коллега на прошлом дежурстве на капюшоне комбинезона написала имя. А я про это забыла. Подходят консультанты и обращаются безошибочно. Я не знаю их. Удивилась. Пошла в КТ. Там ко мне снова — по имени. Удивилась опять, потому что одинаковые у всех скафандры — у санитарки, медсестры, хирурга, травматолога, кардиолога… Подхожу к зеркалу: в буквальном смысле на лбу красным маркером печатными буквами написано, кто я. Смешно…
Другому доктору зайца на спине нарисовали. Наша маленькая свобода, которую пока у нас никто не отнимал. Есть, конечно, и термобейджи, с фамилией, инициалами и указанием функционала, но они написаны мелким шрифтом, присматриваться надо. А так — понятно и местами даже забавно.
На выходе из красной зоны форму надо снимать, ничего касаться нельзя. Выкидываешь носки, бахилы, перчатки, скафандр, респиратор. Тебе выдают полотенце, и ты идешь в душ. Не выбрасываются только тапки и маски — резина, пластик — то, что потом в замочку идет и проходит санобработку. Нижнее белье, которое считается условно чистым, тоже потом стирается.
В сети сегодня обсуждали возможность работы в одноразовых халатах. Я для себя это исключила сразу. Работать в реанимации считаю возможным только в средствах защиты. К счастью, их пока хватает.
К новой форме я за несколько дежурств приспособилась, хотя ее наличие требует коррекции всего. Дышать в респираторах тяжело, они давят на нос, скулы, маска плотно прижата к лицу, натирает, потом в этих местах кожа слезает, покрывается коркой-болячкой. Что-то надо придумать, может патчи подкладывать, смазывать кремом — тестируем, думаем, но пока решения не нашли.
В сети сегодня обсуждали возможность работы в одноразовых халатах. Я для себя это исключила сразу. Работать в реанимации считаю возможным только в средствах защиты. К счастью, их пока хватает.
К новой форме я за несколько дежурств приспособилась, хотя ее наличие требует коррекции всего. Дышать в респираторах тяжело, они давят на нос, скулы, маска плотно прижата к лицу, натирает, потом в этих местах кожа слезает, покрывается коркой-болячкой. Что-то надо придумать, может патчи подкладывать, смазывать кремом — тестируем, думаем, но пока решения не нашли.
С пациентами в таких костюмах надо говорить четче и громче, определенный уровень понимания проявлять, потому что многие напуганы, мне кажется, даже больше, чем врачи.
Представь, ты, больной, лежишь на кровати. Раньше к тебе подходили люди в халатах и с открытыми лицами, а теперь — такие космонавты в скафандрах.
Два сотрудника — два космонавта, пять — значит пятеро. Просто кадры из «Звездных войн»!
Да, мы вежливы, по имени-отчеству обращаемся, но перед незащищенным человеком стоим в таких средствах защиты, что ему просто не по себе! Все вокруг брызгается, моется, дезинфицируется. И вроде все понимают про COVID, но психологически очень непросто. Люди разные по психическому складу. И срывы нервные случаются. Родственников к больным — нельзя. По телефону звонить — можно, но большинству пациентов в реанимации уже даже не до телефонов.
Представь, ты, больной, лежишь на кровати. Раньше к тебе подходили люди в халатах и с открытыми лицами, а теперь — такие космонавты в скафандрах.
Два сотрудника — два космонавта, пять — значит пятеро. Просто кадры из «Звездных войн»!
Да, мы вежливы, по имени-отчеству обращаемся, но перед незащищенным человеком стоим в таких средствах защиты, что ему просто не по себе! Все вокруг брызгается, моется, дезинфицируется. И вроде все понимают про COVID, но психологически очень непросто. Люди разные по психическому складу. И срывы нервные случаются. Родственников к больным — нельзя. По телефону звонить — можно, но большинству пациентов в реанимации уже даже не до телефонов.
12 часов без еды, воды и туалета
Когда встал выбор, сколько будет длиться смена — 12 часов или 24, мы выбрали 12. Кто-то, правда, работает сутками. Как это возможно — не представляю. Решение работать в новых условиях все принимали, естественно, добровольно. Но о том, как именно это будет, изначально можно было только догадываться.
Нас предупредили, что один перерыв возможен — попить, перекусить, в туалет сходить, а три или пять — нет, просто потому, что это будет занимать лишнее время и лишний расход защитной формы, и просили к мере такой отнестись с пониманием. Эта же история всех курящих касается.
Выходя из красной зоны, ты должен всякий раз снова проходить через шлюз, снимать-надевать костюм, а это время. Полчаса минимум. С учетом поесть — еще больше, отделение «теряет» сотрудника минут на 40, на час. А если скорая в этот момент или умирает кто-то, и на счету каждая секунда? За пару минут, как раньше, вынув изо рта ложку, до пациента не добежишь. Поэтому свое «хочу попить» нужно согласовать с теми, кто остается.
И потом, это лишние контакты. В небольших комнатах отдыха, которые в конце смен и на перерывах набиваются под завязку, дистанцию в два метра, естественно, не соблюдает никто. Только здесь все уже без защиты. Предполагается, что мы еще здоровы.
Нас предупредили, что один перерыв возможен — попить, перекусить, в туалет сходить, а три или пять — нет, просто потому, что это будет занимать лишнее время и лишний расход защитной формы, и просили к мере такой отнестись с пониманием. Эта же история всех курящих касается.
Выходя из красной зоны, ты должен всякий раз снова проходить через шлюз, снимать-надевать костюм, а это время. Полчаса минимум. С учетом поесть — еще больше, отделение «теряет» сотрудника минут на 40, на час. А если скорая в этот момент или умирает кто-то, и на счету каждая секунда? За пару минут, как раньше, вынув изо рта ложку, до пациента не добежишь. Поэтому свое «хочу попить» нужно согласовать с теми, кто остается.
И потом, это лишние контакты. В небольших комнатах отдыха, которые в конце смен и на перерывах набиваются под завязку, дистанцию в два метра, естественно, не соблюдает никто. Только здесь все уже без защиты. Предполагается, что мы еще здоровы.
Тестирование медперсонала на Covid-19 только собираются ввести, а в контакте с инфицированными пациентами мы побывали все, и как дела обстоят по факту, одному Богу известно. Респиратор, например, обеспечивает только 95% защиты…
И каждый раз уходя с работы, я не знаю, может, я уже потенциальный пациент своей же реанимации, и это вопрос всего лишь нескольких дней.
В комнату отдыха я лично заходила уже после работы и фактически имею опыт 12-часового голодания, без воды и посещения туалета. Когда не пьешь, терпеть проще. Но у меня под пижамой — памперс. На тот случай, когда совсем уж приспичит. На позапрошлом дежурстве случай представился, и подгузник я протестировала. Ощущение льющейся по ногам мочи, мокрая пижама — так себе удовольствие, благо это был почти конец смены. Буду думать, как укрепить позиции и здесь. Хотя, кажется, организм научился терпеть и это и может обходиться без впитывающей поддержки.
Руководство больницы в тех условиях, которые есть сейчас, старается, как может, сделать так, чтобы всем было максимально комфортно. Я это чувствую, вижу. Но пока открытых вопросов много… Работаем мы всего вторую неделю.
И каждый раз уходя с работы, я не знаю, может, я уже потенциальный пациент своей же реанимации, и это вопрос всего лишь нескольких дней.
В комнату отдыха я лично заходила уже после работы и фактически имею опыт 12-часового голодания, без воды и посещения туалета. Когда не пьешь, терпеть проще. Но у меня под пижамой — памперс. На тот случай, когда совсем уж приспичит. На позапрошлом дежурстве случай представился, и подгузник я протестировала. Ощущение льющейся по ногам мочи, мокрая пижама — так себе удовольствие, благо это был почти конец смены. Буду думать, как укрепить позиции и здесь. Хотя, кажется, организм научился терпеть и это и может обходиться без впитывающей поддержки.
Руководство больницы в тех условиях, которые есть сейчас, старается, как может, сделать так, чтобы всем было максимально комфортно. Я это чувствую, вижу. Но пока открытых вопросов много… Работаем мы всего вторую неделю.
Рации — отдельная тема. Их выдали всем отделениям, у каждого — свой канал, и мы все время на связи. Находясь в красной зоне, мы не должны ее оставлять ни при каких обстоятельствах, обязаны реагировать быстро. Мы слышим все переговоры по корпусу, и нас по рации тоже слышат все:
— Шестнадцатый, ответьте восьмому!
— Восьмой слушает…
— У нас код зеленый…
— Принято!
Каждая смена — это вызов. Вызов твоему опыту и профессионализму, потому что то, с чем мы сталкиваемся сегодня, в практике ни у кого из нас не было, это вызов твоему эго, вызов твоей психике, твоей выносливости, жизнеспособности и еще, наверное, человечности. Всякий раз мысленно благодарю всех, кто ее в теперешних обстоятельствах как-то умудряется еще проявлять. И не говорите мне, пожалуйста, как людям плохо сидеть дома и смотреть в окно, как они на самоизоляции перед телевизором устают. После таких смен мне трудно это понять.
— Шестнадцатый, ответьте восьмому!
— Восьмой слушает…
— У нас код зеленый…
— Принято!
Каждая смена — это вызов. Вызов твоему опыту и профессионализму, потому что то, с чем мы сталкиваемся сегодня, в практике ни у кого из нас не было, это вызов твоему эго, вызов твоей психике, твоей выносливости, жизнеспособности и еще, наверное, человечности. Всякий раз мысленно благодарю всех, кто ее в теперешних обстоятельствах как-то умудряется еще проявлять. И не говорите мне, пожалуйста, как людям плохо сидеть дома и смотреть в окно, как они на самоизоляции перед телевизором устают. После таких смен мне трудно это понять.
Пациент с тобой разговаривает, а легких у него уже нет
Больные поступают тяжелые. В разы тяжелее тех, с которыми я работала раньше. Умирают ли люди? Да, умирают. Это больница. И здесь смерть есть всегда. Сейчас половина в моем отделении уже на искусственной вентиляции легких, вторая — потенциальные кандидаты на нее. Младше 40 лет нет никого. Небольшое количество до 60 и основная часть — после 60 лет. Людей привозят на скорых из дома, из других стационаров — могут 100 человек в сутки привезти, могут 200. Кого-то — уже подключенными к аппарату искусственной вентиляции.
На днях осматривали женщину лет 50–60 с Covid-19 без тяжелой сопутствующей патологии, она на кислородной маске, но особо не жалуется: «Да, тяжеловато дышать, но ничего, терпимо». Разговаривает. По рентгену — небольшая пневмония, не критично. Мы таких пациентов на живот на несколько часов переворачиваем, чтобы спина дышала, раздыхивались отделы, которые зажимаются, когда человек на спине лежит. У нас приборчик есть, на палец надевается, мы по нему насыщение крови кислородом смотрим.
Показаний для искусственной вентиляции нет. Но буквально на глазах показания эти меняются, а пациентка вроде как так же, особо не жалуется. Везем ее на КТ.
Смотрим результаты томографии — а там легких нет! В труху!
И я теперь понимаю, почему ковидные, у кого пневмония, умирают один за другим! Они с тобой разговаривают, а легких у них уже нет! И они все такие! И это так страшно! Женщину перевели тут же на ИВЛ, не знаю, выживет ли.
На днях осматривали женщину лет 50–60 с Covid-19 без тяжелой сопутствующей патологии, она на кислородной маске, но особо не жалуется: «Да, тяжеловато дышать, но ничего, терпимо». Разговаривает. По рентгену — небольшая пневмония, не критично. Мы таких пациентов на живот на несколько часов переворачиваем, чтобы спина дышала, раздыхивались отделы, которые зажимаются, когда человек на спине лежит. У нас приборчик есть, на палец надевается, мы по нему насыщение крови кислородом смотрим.
Показаний для искусственной вентиляции нет. Но буквально на глазах показания эти меняются, а пациентка вроде как так же, особо не жалуется. Везем ее на КТ.
Смотрим результаты томографии — а там легких нет! В труху!
И я теперь понимаю, почему ковидные, у кого пневмония, умирают один за другим! Они с тобой разговаривают, а легких у них уже нет! И они все такие! И это так страшно! Женщину перевели тут же на ИВЛ, не знаю, выживет ли.
«Наша смена похожа на ад»
Прочитаны и выучены десятки метров инструкций, новые продолжают писаться.
Я более 20 лет в реанимации работаю, но что происходит сегодня — такого не видела никогда. Офтальмологи, гинекологи, травматологи — все в один день стали просто врачами, которые принимают пациентов с Covid-19. Сейчас мы понимаем хотя бы, что и как надо делать…
Пациентов с каждым разом все больше и больше, и я не знаю, сколько их будет завтра, послезавтра и вообще. Никто не знает. На прошлом дежурстве у меня было семь, мне хватило их «с головой». А будь у меня 15 или 20, я не уверена, что сил, оборудования и времени хватит на всех.
И тогда будет, как на войне: среди тех, кто вот-вот умрет, и тех, у кого есть шанс выжить, я как врач выберу последних и подойду к ним, потому что спасать надо будет того, кого еще можно спасти. И такое развитие событий вполне возможно. Надеюсь, до этого не дойдет.
Ловила себя на мысли, что отмечаю, как проявляют себя мои коллеги, попадая в сложные обстоятельства. У всех разная стрессоустойчивость, и самое интересное, ты никогда не знаешь, где у каждого человека тот самый его предел. Невольно стало вспоминаться пресловутое советское: с ним/ней я пошла бы в разведку! А вот с ним или ней — не пошла бы.
В целом дежурства проходят штатно. Рефлексировать времени нет. От слова «совсем». Некогда поднять голову от работы. При этом писанину всю медицинскую с заполнением кучи бумаг не отменял никто. Отчетности только добавилось. После смены хочется одного — спать… Уже спустя неделю у меня начались какие-то процессы в теле и в эмоциональном состоянии, которые я пока объяснить не могу. Какая-то перестройка идет. Мощная очень. Знаю, что прежней я не буду уже никогда.
Сейчас я стала понимать тех, кто написал или напишет заявления об уходе.
Понимаю коллег, которые, работая на Covid-19, писали в постах: «Наша смена похожа на ад. Оставайтесь, пожалуйста, дома».
Мое поколение родилось и выросло в мирное время. Война была где-то, но всегда в стороне, и как женщина, я не имела к ней отношения. Но теперь, мне кажется, я понимаю, что значит война. Это не печально, но и не весело. Это просто очень серьезно.
Я более 20 лет в реанимации работаю, но что происходит сегодня — такого не видела никогда. Офтальмологи, гинекологи, травматологи — все в один день стали просто врачами, которые принимают пациентов с Covid-19. Сейчас мы понимаем хотя бы, что и как надо делать…
Пациентов с каждым разом все больше и больше, и я не знаю, сколько их будет завтра, послезавтра и вообще. Никто не знает. На прошлом дежурстве у меня было семь, мне хватило их «с головой». А будь у меня 15 или 20, я не уверена, что сил, оборудования и времени хватит на всех.
И тогда будет, как на войне: среди тех, кто вот-вот умрет, и тех, у кого есть шанс выжить, я как врач выберу последних и подойду к ним, потому что спасать надо будет того, кого еще можно спасти. И такое развитие событий вполне возможно. Надеюсь, до этого не дойдет.
Ловила себя на мысли, что отмечаю, как проявляют себя мои коллеги, попадая в сложные обстоятельства. У всех разная стрессоустойчивость, и самое интересное, ты никогда не знаешь, где у каждого человека тот самый его предел. Невольно стало вспоминаться пресловутое советское: с ним/ней я пошла бы в разведку! А вот с ним или ней — не пошла бы.
В целом дежурства проходят штатно. Рефлексировать времени нет. От слова «совсем». Некогда поднять голову от работы. При этом писанину всю медицинскую с заполнением кучи бумаг не отменял никто. Отчетности только добавилось. После смены хочется одного — спать… Уже спустя неделю у меня начались какие-то процессы в теле и в эмоциональном состоянии, которые я пока объяснить не могу. Какая-то перестройка идет. Мощная очень. Знаю, что прежней я не буду уже никогда.
Сейчас я стала понимать тех, кто написал или напишет заявления об уходе.
Понимаю коллег, которые, работая на Covid-19, писали в постах: «Наша смена похожа на ад. Оставайтесь, пожалуйста, дома».
Мое поколение родилось и выросло в мирное время. Война была где-то, но всегда в стороне, и как женщина, я не имела к ней отношения. Но теперь, мне кажется, я понимаю, что значит война. Это не печально, но и не весело. Это просто очень серьезно.
Ольга Лабецкая, Ирина Ильенко
7 АПРЕЛЯ, 2020
7 АПРЕЛЯ, 2020
Источник:
Ссылки по теме:
- Московские власти обсуждают меры по введению жёсткого карантина
- Стали известны подробности получения спецпропусков из самоизоляции в каменные джунгли Москвы
- В России вводится ответственность за фейки о коронавирусе и нарушение режима карантина
- "Продлить режим нерабочих дней": главное из нового обращения Путина к нации
- Россия закрывает въезд для иностранцев: пока до 1 мая
Новости партнёров
реклама
Где были эти "герои" когда люди просто заболевали пневмонией (не объявленной государством как короновирус)????
Пусть лучше задумаются как они потом будут смотреть людям в глаза, когда рухнет экономика и страна и многие вспомнят как эти подпевалы власти от медицины раскручивали эту якобы пандемию.
Ведь старики боятся даже сходить в магазин или в аптеку за лекарствами, а как насчет сиделок и социальных работников, которые отказываются или вовсе не могут посещать немощных пожилых.
Неужели все эти факторы не должны наоборот повысить количество умерших ?
Вирус не просто так, как радиация, всюду проникает. У него есть способы и пути, которыми он передаётся. Воздушно-капельным путём, через немытые руки. Можно, конечно, всех по домам посадить. Но, как видим, по улицам ходят люди, в магазинах и всё такое. Т. е. полной "самоизоляции" нет и не может быть. Т. е. нужны другие меры. Об ужасах коронавируса по телевизору вещают. И, что интересно, телевизор перестали вдруг называть зомбоящиком. А есть ли для этого повод, почему все вдруг стали верить тому что нам говорят по ТВ?
Почему по ТВ говорят о необходимости самоизоляции, но вместо бесполезной рекламы каждые 15 минут не пускают сюжеты о том, как пользоваться масками? Не показывают, как правильно мыть руки. Ведь это тоже способ защиты от вируса. Где-то что-то кто-то говорит, но почему нет официальной информации от уполномоченных служб - МЧС, Минздрава и пр.? Пусть инструкции меняются по мере выяснения особенностей конкретного вируса, но ведь реально никто ничего не рассказывает.
И вот именно поэтому я не верю тому что рассказывают - меры по борьбе с вирусом почти сплошь полицейские, которые как будто имеют целью остановить всю работу в стране, нанести максимальный экономический ущерб. По крайней мере, сделать так, чтобы люди поверили, что экономический ущерб серьёзный, чтобы именно этим объяснять падение уровня жизни, к которому, на самом деле, привели провалы в экономической политике власти.
Вирусом потом всё что угодно можно оправдать - и безработицу, и понижение зарплат, и ужесточение контроля над людьми с помощью IT-технологий.
Очень вовремя вирус появился, и именно такой какой нужен - требующий, судя по тому что делает власть, исключительно полицейских мер. А происходит ограбление людей, величайшее ограбление всех времён и народов.
каким образом у нас согласно официальной статистике всего 76 смертей?
Но!!!
Есть вопрос.
Почему все плюшки и выплаты положены только тем, кто работает непосредственно с больными?
А врачи клинико-диагностических лабораторий не имеют всех этих выплат и льготного стажа.
А они работают с биоматериалом заражённых.
Просто прикиньте, что будет, если они все уволятся.
Работа лаборантов тоже нужна, кто же спорит. Но всё же риска тут гораздо меньше.
Свои очень умные мысли оставь для своих лёгких, после такого ИВЛ тебя ещё выхаживать месяц полтора придётся.
и вирус - не чума, заболел - не значит, что до больницы дойдет, и , тем более, до смерти. или вы , когда гриппуете, со всей семьей заранее прощаетесь?
а вот эти все хомячки инфуэнцеров - те же сектанты. они и гавно жрать готовы за лайк.
По поводу примера... Можно привести в пример баскетболиста Руди Гобера, который, наверное, действовал не за лайки.
По поводу гриппа... Грипп гриппу рознь. Я не знаю статистики, но случаи не единичные, когда в результате гриппа человек попадает на операцию по пересадке сердца. И так бывает. И вот они, возможно, перед операцией, на всякий случай, прощаются с семьёй. А вроде бы просто грипп.
Я, кстати, всегда делаю прививку от гриппа, но это мой выбор, никому ничего не доказываю и никого не слушаю.