Поедание ядовитых тарантулов в Камбодже (22 фото)

Край этот — небольшая деревня Скуон в 70 километрах от столицы, по пути из Пномпеня в Кампонг–Чам.

Кто–то в интернетах понарассказывал, что шоссе 6A — одно из лучших в стране. Пусть твои уже взрослые дети не прочтут тебе ни одной сказки, когда под влиянием старческого маразма ты превратишься в поганый гриб. Две третьих пути до перепутья с трассой 61 нужно ехать по разбитой ремонтной дороге, обдаваемым клубами глиняной пыли и скрипя песком на зубах.

По пути нагоняю поезд из школьников–колядунов. Сегодня разгар Китайского Нового года и пионеры приехали разорить на бабки местную бензоколонку, да повзрывать петарды в опасной близости.

Наконец–то он — край кешью и хелицеровых.

Немного кружу по придорожному рынку и быстро нахожу «точку» сбыта по женщинам, держащим на голове целое состояние. 4 особи, между прочим — доллар.

Есть такой нюанс. У меня арахнофобия с детства. Я больше всего на свете боюсь пауков. Не всех правда, но больших и юрких — очень боюсь. И тут представьте себе, несется ко мне старушка с ведром, полного огромных живых пауков с криками «А–ПЫНЬ!, А–ПЫНЬ!» (так по–местному зовется некоторая разновидность ядовитого тарантула). Я кричу — стой! Не подходи дура! У меня что, глаз нету? Я сам не подойду? Ты хочешь доллар и сразу? Ты вообще слышала о чувстве ужаса, которое испытывают некоторые люди?! Только после этого понимаю, что произнес это все по–русски. Жестами показываю старухе остановиться и поставить ведро.

Аккуратно и с усилием подхожу. Больше всего опасаюсь — не начнутся ли сейчас «шуточки» в духе знаете, «на плечо подсадить», гаркнуть «хрррррр» в ухо. Тем временем к ведру подбегает карапуз и начинает совать свои пухлые щупальца в ведро с чудовищами.

Мать карапуза берет в руки две огромные особи и сажает их на пузо отпрыску. — Давай, баранг, доллар, ребенок мороженого хочет.

Вы только взгляните в его средний глаз — как есть циклоп!

А что, жало удалены? Мать берет паука в руки и показывает, что всё на месте. Затем ногтем поддевает хелицеру, встревоженный тарантул пытается схватить ее за палец, слышен характерный щелчок об ноготь, чуть не прокусил. Трясет рукой — паук в ведре. Полноценный укус не состоялся — опыт и отвага пришли на помощь.

А торговля паучатиной происходит так: Когда дорогая иномарка или автобус, полный белых барангов, подъезжает к рынку, толпа с килограммами жареных тарантулов в мгновение ока несется к транспортному средству, кукарекая и галдя: — Да у нее еще кислы. — За ведро? Дешевле отдам. — Ой, наливные, румяные. — 5 берешь, 6 даю.

Что, гад, фотографируешь для Пномпень–пост? А я вот сейчас два пакета паучятины наберу, нажруся, а завтра своих кобыл, что за швейными машинками шьют вам белым уродам штаны да трусы келвинклян по 2 доллара, выведу на псарню и розгами так отхожу, что аж помолодею от удовольствия и это самое, от гормонов…

Тётка приехала на дорогом Лексусе с шофером, накупила пауков на 10 баксов и довольная уехала в сторону столицы. После первой улыбки добродушно поржала, хотя при первом фото напряглась не на шутку.

Жевать внутри тарантула по сути нечего. Лохматые ноги с прожилками мяса и небольшой пористый мясной массив под панцирем.

На что по вкусу, говорите? Что–то среднее между креветкой и курятиной. Но паучиное.

Всё это, конечно, аттракцион. И в конечном итоге не самый приятный. Торговля привлекает нищих, которых вроде и жалко, а потакать не хочется. Бендер же запретил! Девушка–попрошайка играется с пауком. Только давайте без вот этого самого. Каждый выбирает такое детство и такие грушки, которые сам посчитает нужным!

Паучары за день в ведре так нажарятся, что попросту дохнут. К тому же вездесущие муравьи мгновенно облепляют погибающую плоть. Женщина разбирает остатки паучатины, чтобы еще полуживых отряхнуть от муравьиного стада и немедленно успеть пожарить.

Эта особь вела себя спокойно, а потом за две секунды оказалась на шее у ребенка. Внимательная мать тут же пересадила его карапузу на темя. А если все–таки укусит в шею, так ли это безопасно?